Меделянская собака, древнерусская порода

Сегодня я расскажу вам о полностью исчезнувшей породе, легендарной породе охотничьих собак, меделян.

Меделянка (меделян, мордаш, меделянская собака) — вымершая древнерусская порода собак, гордость российского собаководства. Как видите в названии породы присутствует несколько отличное от общего, мордаш. Привел как официальную версию названия породы, но есть весьма серьезные сомнения что это одна порода, имеются исторические факты, указывающие на разность пород. Из книги «Собака въ главныхъ и побочныхъ ея породахъ» (составилъ и издалъ Л. Буссе. Магистръ ветеринарныхъ наукъ. С.Петербургъ 1859)

есть разделение собак на группы.

болЪе менЪе короткая морда, выпуклый черепъ, членосоставные отростки нижней челюсти лежатъ выше линiи коренныхъ зубовъ верхней челюсти.

Р. Меделянская собака,

Т. Исландскiя собаки,

У. Малая датская собака,

Х. Англiйский мопсъ (Canis familiaris britanicus Desmar, побочная порода между малою датскою собакою и пирамомъ),

Ц. Французскiй мопсъ,

Ч. Андалузская собака (Испанскiй мопсъ) и

В книге приведено еще несколько систем разделения, но факт остается тем – что Мордаш – это бульдогообразная собака.

Тогда как объяснить существование в России еще одной разновидности собак под прямым названием Мордаш. Его отделяют от Меделянской собаки размеры и более бульдогообразный вид.

Современники зачастую путают и под одну гребенку заносят Меделянов и Мордашей, хотя от части наименования – они правы. Но породы оказываются разные.

«В Москве в начале прошлого века за Тверской заставой, где теперь скаковой ипподром, существовала так называемая «звериная травля», куда по воскресным дням съезжался праздный люд и с удовольствием наблюдал, как травили собаками диких медведей, для того специально пойманных или разъяренных быков — приготовленных на убой. Для этого развлечения использовались собаки меделянские, мордаши и овчарные. «Меделянские собаки были громадные: от ушей до хвоста семь четвертей в длину (125 см) аршин и полтора вершка росту (78 см) и до семи пудов весу. Были собаки, которые в одиночку валили медведя, и редко приходилось пускать мордаша в помощь. Такие собаки даже волка не брали — на волков пускались обыкновенные овчарные или волкодавы»»

Меньше всего нам известно о мордаше.

Его происхождение можно вывести только из одной фразы: «Мордаш – младший брат Меделянки».

— Возможно, что при возникновении Меделяна, или при вязках Меделяна с местной популяцией собак – зародилась и мелкая вариация Меделянки.

— Или же наоборот мордаши сыграли роль в облике Меделяна, дав им стати бульдога.

Вряд ли, кто ни будь, даст достоверные факты для подтверждения хоть одной версии.

Недаром в некоторых писаниях Мордашей — называют Меделянами, а Меделянов – Мордашами. Но это совершенно две разные породы, что подтверждается и регистрацией собак на травлю на «Тверской заставе», и при наборе собак на охоту, и при описаниях псарен – мордаши выделялись как отдельная порода.

«Мордаш – приземистая и коренастая собака с большой головой и короткой мордой. Нижние клыки часто видны, что придает мордашу устрашающий вид. Травятся чаще сворами или совместно с Меделянскими собаками.»

Меделян относится к группе молоссов и догов. Использовалась при травле и охоте на медведя. Первые упоминания относятся к XV веку. Вплоть до XIX века сохранялась чистокровность породы. Это название легендарных русских собак в последние годы возродилось из небытия. Интерес к меделянской собаке возник после публи каций статей об этой породе в журналах «Ника», «Кот и пес», «Собака и я», и реконструкции их облика. Собака, сбивавшая с ног быка и в одиночку справлявшаяся с медведем, кажется нашим современникам таким же сказочным созданием, как Змей Горыныч.

А когда-то этих уникальных российских мастифов держали в своих псарнях цари и князья, их дарили европейским королям и азиатским властителям. Во время процветания породы, меделяны являлись одними из самых крупных собак на свете. Рост около 90 см, большая голова и сильные челюсти были отличительными чертами мордаша. Обвисшие уши и складчатая морда. Устойчивые лапы для хождения по снегу. Жесткий мех, грубый и густой подшерсток. Встреча лись меделянки одноцветного, полосатого и крапча того окраса. Причиной вымирания этой породы собак стал запрет на травлю медведей, введённый в 1860-х годах. Во 2-й половине XIX века численность породы начала быстро сокращаться, и к началу XX века меделянки сохранялись только в Гатчине — месте императорской охоты. После революции практически исчезли. Меделянские собаки ценились европейскими собаководами, их использовали для улучшения и поддержания местных пород догов, например, в породе английский мастиф.

Эта легендарная порода охотничьих собак окончательно исчезнувшая еще в середине XIX века, действительно имеет право называться старинной, так как в основание ее легла туземная раса зверовых собак, употреблявшихся еще в Древней Руси для охоты на крупного зверя. На Руси до нашествия монголов для охоты употреблялись исключительно туземные собаки северного или лесного типа в различных видоизменениях, иногда с более или менее незначительной примесью мордашей. Эти собаки были и борзыми, и гончими, и травильными, наконец, ищейками на соколиной охоте. Зверовые собаки, гонявшие и останавливавшие оленя, лося и других крупных, преимущественно копытных зверей (зубра, тура и др.), имелись, по-видимому, только у князей и дружинников и ценились очень высоко. Известно, что даже в дотатарский период охота на крупного зверя подлежала некоторым ограничениям, так что собаки, наиболее пригодные для такой охоты, могли встретиться только у немногих привилегированных лиц и составляли особую аристократическую породу. Собаки эти, судя по фрескам, сохранившимся на лестницах Софийского собора в Киеве, построенного Ярославом Мудрым, имели большую аналогию с ловчими собаками, изображаемыми на барельефах Греции, и представляли помесь северных борзоватых собак с могучими молоссами, давшими им силу и непомерную злобность. Так как лошьи собаки времен царя Алексея Михайловича также пользовались особенным уважением охотников и имели то же значение, то весьма логично заключить, что они происходят от этих ловчих собак Древней Руси, хотя, быть может, с примесью татарских гончих.

Название этой породы происходит от названия итальянского города «Медиолана», ныне известного как Милан. Связано это с тем, что в породе присутствуют гены итальянских молоссов из этого города. Александр Куприн в своём рассказе «Сапсан», как бы ведущемся от лица одной такой собаки (прототипом которой, несомненно, является Сапсан, принадлежавший самому писателю), приводит версию, будто верное название породы — «неделян», поскольку в старину на Руси публичная травля диких зверей собаками устраивалась «раз в неделю».

«Ушедшие в века»

О меделянской собаке – гордости российского собаководства – сегодня мало кто помнит. Собака, сбивавшая с ног быка и в одиночку справлявшаяся с медведем, кажется нашим современникам таким же сказочным созданием, как Змей Горыныч. А когда-то этих уникальных российских мастифов держали в своих псарнях цари и князья, их дарили европейским королям и азиатским властителям.

Упоминание о меделянских собаках, меделянах, меделянках можно найти в произведениях Достоевского, Куприна, Алексея Толстого и других русских писателей. Им посвящены и статьи в старых справочных изданиях.

Например, в «Новом энциклопедическом словаре» Брокгауза и Эфрона, изданном в конце XIX века, отмечалось, что у меделянок огромная голова и могучие челюсти, из которых «нижняя выдается вперед, что дает собаке дышать, не разжимая зубов, когда она вопьется в затравленное ею животное».

А в «Русском энциклопедическом словаре» Н. Березина утверждалось, что «меделянки похожи на бульдогов». Конечно, имелись в виду бульдоги того времени, а не современные.

Есть информация о меделянах и в «Толковом словаре живого великорусского языка» В. Даля: «МЕДЕЛЯНСКАЯ СОБАКА, меделянка, ж., одна из самых крупных пород: большеголовая, тупорылая, гладкошерстая; статями напоминает бульдога».

Но то, что на границе XIX-XX веков казалось привычным и естественным, на границе XX-XXI веков стало малоизвестными страницами российской кинологии.

Для авторов этой статьи путь к меделянину начался со сборника «Московская старина. Воспоминания москвичей прошлого столетия», изданного в Москве в 1989 году. В нем были напечатаны мемуары П. И. Богатырева, взятые из иллюстрированного приложения к газете «Московский листок» (1906-1907 г.г.).

У отца Богатырева была «звериная травля», находившаяся недалеко от Рогожской заставы, где он держал меделян. Вот как описывал этих удивительных созданий автор: «Меделянские собаки были громадны; от ушей до хвоста семь четвертей в длину, аршин и полтора вершка росту и до семи пудов весу (125 см, 78 см, 112 кг – авт.). Были собаки, но это, конечно, исключение, которые в одиночку валили медведя».

Одна из историй, рассказанных Богатыревым, поражала воображение. Разъяренный бык вырвался из загона и направился на Владимирский тракт, где в это время шел «казенный» обоз, сопровождавшийся солдатами.

«У нас находился «на покое» старый пес Лебедь – славный в свое время ходок в одиночку на медведя. Отец велел пустить его. Лебедь, тяжело ступая, догнал быка и ударил его грудью в зад. У него была привычка прежде ударить зверя грудью, сшибить его, так сказать, «с позиции», а потом уже «взять». Так он поступил и теперь. Бык от удара ткнулся головой в снег – упал на колени и не мог подняться, так как Лебедь сидел у него на затылке». Подошедшие люди накинули быку на рога веревки и привязали к телеге.

Этот рассказ мы напечатали в журнале для собаководов «Ника», который издавали в начале девяностых годов, с небольшими своими комментариями, и обратились к читателям с просьбой, если у кого-то есть информация, поделиться ею с редакцией.

Вскоре пришел отклик – статья офицера из Ленинграда Сергея Бобыря, увлекавшегося историей собаководства. В ней содержались интересные ссылки на упоминания в литературе о меделянах.

Но особенно интересным было найденное С. Бобырем подробное, напоминающее современные стандарты, описание породы, составленное в 1914 году видным кинологом того времени В. Приклонским:

«Голова: огромная, с сильно развитым черепом при широком лбе и слонообразном затылке; перелом лба заметен, но не так сильно выражен, как бывает у сенбернара; морщины на лбу и на щеках, в особенности при опускании головы.

Морда: широкая, короткая, тупая и глубокая, с сильно отвислыми губами (брылями). Правильный прикус у собак – клещеобразный («на передних резцах зуб должен попадать на зуб»).

Нос: очень широкий с хорошо развитыми ноздрями.

Глаза: темные, у светлоокрашенных собак светло-желтые, «на кровях», с нависшими бровями; выражение злобное и страшное. Уши: средней величины, плотно прилегающие к голове и не слишком высоко поставленные. Порочными считались уши «на хрящах» и закладывающиеся назад, ибо это свидетельствовало о примеси дога.

Шея: довольно короткая, очень мускулистая и очень объемистая, с сильным затылком и очень сильно развитым висячим подгрудком.

Плечи: округленные, очень широкие и мускулистые; очень сильные экземпляры бывают с косыми как у бульдога плечами.

Грудь: широкая и глубокая.

Спина: крепкая, с чрезвычайно сильным крестцом и широкой холкой.

Ноги: передние и задние широко поставлены, причем передние большей частью лучковатые; задние с сильными рычагами без прибылого («волчьего») пальца; лапы большие и сильные.

Хвост: очень сильный и длинный, низко посаженный, при возбужденном состоянии собаки высоко не поднимается, а в спокойном состоянии всегда опущенный.

Кость и все сложение собаки необыкновенно массивные.

Шерсть: короткая, густая, плотная, грубая, зимою с плотным подшерстком; шерсть на шее и хвосте несколько длиннее.

Масть: всех окрасов, не исключая черного и пестрого (чубарого), но предпочтительно окрас серый с подпалинами (волчий), бланжевый

(гороховый) с темной мордой, более темноокрашенной спиной и сероокрашенным хвостом; темно- и светло-рыжая, темно-бурая с подпалинами и пр. При этом везде допустимы белые отметины.

Рост: что касается величины меделянов, то чем они крупнее и длиннее, тем ценнее. Причем под величиною не нужно подразумевать то, чтобы меделян был на высоких ногах, которые прибавляет собаке рост, но делают ее голенастою. Напротив, меделян должен быть приземист, коренаст, и пропорционально туловищу скорее на низких ногах. Ввиду этого к меделяну в отношении к его конституции вернее применить выражения «крупнее», «массивнее», но не выше ростом. Поэтому меделян, если он и очень велик, то все же в сравнении со своим туловищем и глубиною его он должен быть скорее на низких ногах».

Стоили меделяны довольно дорого. В 1833 году для царской охоты были куплены две меделянские собаки по 100 рублей и четыре по 320 рублей – деньги по тем временам немалые.

О характере собак этой породы можно судить по тому, как их использовали. В.Приклонский отмечает, что меделян «на цепи страшно злобен и, будучи притравленным, злобен на всякого зверя и всякое животное». В рассказе Александра Куприна «Мысли Сапсана о людях, животных, предметах и событиях», написанном под впечатлением от общения с собственным, не цепным, а содержавшимся в доме, псом, взятым, кстати, из псарни великого князя Михаила, меделянин – благородный, спокойный, очень умный пес. Сейчас авторы собирают материалы, которые могли бы позволить реконструировать облик других исчезнувших русских пород собак: лошьих, мордашей, маркловок, туманов и других. Мы будем благодарны всем, кто может сообщить какую-либо информацию о них, а также, разумеется, о меделянах. Быть может, у кого-то сохранились старые книги, записи, рисунки?

Эта легендарная порода охотничьих собак окончательно исчезнувшая еще в середине XIX века, действительно имеет право называться старинной, так как в основание ее легла туземная раса зверовых собак, употреблявшихся еще в Древней Руси для охоты на крупного зверя. На Руси до нашествия монголов для охоты употреблялись исключительно туземные собаки северного или лесного типа в различных видоизменениях, иногда с более или менее незначительной примесью мордашей. Эти собаки были и борзыми, и гончими, и травильными, наконец, ищейками на соколиной охоте.

Интересная информация о меделянах есть у зоолога, натуралиста, популяризатора охотничьего и рыболовного дела Леонида Сабанеева. Он считал, что меделянка — это «русский вариэтет молоссов».

Л.П. Сабанеев высказывал предположение о происхождении старинных русских гончих от борзоватых северных остроухих собак великих киевских князей с подмесью молоссов, причем позднее для упрочения чутья и гончих качеств к ним была подмешана кровь татарских гончих. Последние дали им подпалины и более гончий склад. Им также было высказано мнение об идентичности старинной русской гончей с лошьими собаками времен московских царей. Это мнение основывалось на следующих соображениях.

Зверовые собаки, гонявшие и останавливавшие оленя, лося и других крупных, преимущественно копытных зверей (зубра, тура и др.), имелись, по-видимому, только у князей и дружинников и ценились очень высоко. Известно, что даже в дотатарский период охота на крупного зверя подлежала некоторым ограничениям, так что собаки, наиболее пригодные для такой охоты, могли встретиться только у немногих привилегированных лиц и составляли особую аристократическую породу. Собаки эти, судя по фрескам, сохранившимся на лестницах Софийского собора в Киеве, построенного Ярославом Мудрым, имели большую аналогию с ловчими собаками, изображаемыми на барельефах Греции, и представляли помесь северных борзоватых собак с могучими молоссами, давшими им силу и непомерную злобность. Так как лошьи собаки времен царя Алексея Михайловича также пользовались особенным уважением охотников и имели то же значение, то весьма логично заключить, что они происходят от этих ловчих собак Древней Руси, хотя, быть может, с примесью татарских гончих.

Лосей выслеживали, осочили и травили особыми лосиными собаками, откуда видно, что собаки эти имели много общего с гончими. Проходит полтораста лет и Левшин в своем «Всеобщем и полном домоводстве» прямо называет их лошьими гончими: «Третья порода гончих (кроме костромских и брудастых) называется лошими, потому что они единственно только к гоньбе по лосям (иногда по медведям) употребляются. Это род собак дворных, очень рослых и сильных, густую и длинную шерсть имеющих, уши острые и головы большие». Большие головы доказывают примесь меделянок. Название «старинная русская гончая» появилось в печати только в середине XIX века, но старики помнили, что так называлась порода гончих еще в начале столетия. Первым описал ее Кишенский на основании своих наблюдения и указаний старых охотников, и из описания его видно, что лошьи гончие имеют много общего со старинными русскими гончими и что последние, весьма вероятно, происходят от этих лошьих гончих. Это доказывается очень большим для гончих ростом, сравнительной толщиной головы, полустоячими ушами, псовиной, отчасти окрасом и, наконец, тем, что последние гончие были скотинниками, чего и следовало ждать от потомков собак, приучавшихся столетиями заганивать копытных зверей, притом собак с несомненной примесью травильных, т.е. мордашей.

Описание старинной русской гончей у Кишенского менее полно, чем у Губина, а потому, приняв описание Губина, параллельно с ним следует привести признаки, указанные Кишенским.

«Рост очень крупный, как выжлецов, так и выжловок, которые мене выжлецов бывают только на какой-нибудь один вершок» (Губин). Один вершок — 4,45 см (прим. ред.). «Собака очень большого роста, от 13-16 вершков» (Кишенский).

«Голова очень большая, длинночутоватая и сухая; лоб хотя и широкий, но ровный к основанию чутья» (Губин). «Голова широкая, прилобистая; морда длинная, несколько горбоносая, довольно толстая, но сухая, без брылей» (Кишенский). «Основание чутья длинное, толстое и при этом непременно ровное, не утончающееся к концу (как бы четырехугольное), и конец его развитый, подвижный» (Губин).

«По виду русская прямогонная гончая свирепа, велика, мощна и тепла, ладиста, подрывиста, ребриста, росла и широка — словом, прямогонная гончая должна быть всегда в борзых ладах» (Губин). «В общем, старинная русская гончая имеет какой-то, не скажу волчий, но звероватый вид, и с первого взгляда видно, что эта паратая и неутомимая собака» (Кишенский).

«Глаза очень большие, темные или очень темного цвета и всегда на слезе (глаз как бы подернут слезой, из-за которой виднеется кровяной белок свирепого на вид глаза) (Губин).

«Глаза небольшие, желтые навыкате» (Кишенский). Это противоречие объясняется тем, что гончие Губина имеют более крови мордашей, чем гончие, описываемые Кишенским.

«Уши тонкие, правильные и плотно прилегающие к щеке собаки. При возбуждении она никуда их не запрокидывает, а только вздергивает кверху, как крымская и горская борзая. Уши поставлены не низко и не особенно высоко» (Губин). «Уши короткие; углом, полустоячие и очень подвижные» (Кишенский).

«Подгрудка не бывает, исключая очень осенистых» (Губин). «Шея пропорциональной длины, толстая; у старых собак кожа отвисает, образуя подгрудок» (Кишенский).

«Ребра низкие, ниже локотков, бочковатые и крутые» (Губин). « Туловище (колодка) очень широкое, крутореберное; грудь не особенно широка, но очень выпуклая, опускается до локотков, а иногда и ниже» (Кишенский).

«Спина прямая, с легкой напружиной, мочи широкие, крепкие, тело мускулистое, портки (черные мяса) очень развитые» (Губин).

«Ноги прочные, сухие и крепкокостистые; лапа круглая, в комке, т.е. с плотно сжатыми, сухими, костистыми пальцами; постанов ног правильный; задних прибылых пальцев никогда не бывает, и вообще прямогонная русская гончая скорее должна быть высока на ногах, чем низкая, и притом как бы высокопереда, но не сохастовата и не переляка. Стоять должна на коготках и впереду, как борзая» (Губин). «Ноги высокие, толстые, очень мускулистые и сухие» (Кишенский).

«Гон прямой, всегда полусерповидный, почему она носит название русской прямогонной гончей» (Губин). « Хвост (гон) серпом или в виде старинной турецкой сабли, носится не особенно круто» (Кишенский). «Следует заметить, однако, что левашовские гончие, о которых говорит Губин как о типичных русских прямогонных, отличались крутогонностью, так что название «прямогонная» не особенно удачно», замечает Л.П. Сабанеев.

«Шерсть не длинная и не особенно короткая, не более около полувершковой длины, на спине около 3/4 — вершковой длины, но плотная, густая и грубая на ощупь; при этом плотно, т.е. гладко лежащая к телу собаки и всегда блестящая. На шее такая же грубоватая шерсть достигает нередко длины от одного с четвертью вершка, но лежит так же гладко, как и вся обыкновенная шерсть прямогонной русской гончей, и только на гачах и с нижней стороны гона эта шерсть пушиста, не превышая, однако, средней длины шерсти на спине и шее. На голове же, ушах и ногах шерсть очень короткая, мягкая, атласисто — гладкая. В возбужденном состоянии русская прямогонная гончая запрокидывает шерсть на спине и шее наперед, как щетину, и через то, как бы вырастает на ногах, что и делает во время гоньбы по волку» (Губин). «Псовина на голое и ногах маленькая, гладкая, на колодке густая и грубая с мягким подшерстком; на шее особенно длинна, как у волка; на хвосте густая и грубая, одинаковая во всю его длину» (Кишенский).

«Цвет шерсти у прямогонных гончих черный, но всегда с серым подшерстком и в подпалинах, с очками; подласый, багряный и серый также иногда в подпалинах; пегих, светлых мастей и белых прямогонных чистокровных русских гончих никогда не бывает» (Губин). «Окрас псовины напоминает волка, с тою разницей, что голова, ноги, нижняя часть туловища и хвоста всегда у волка белесоватые, у старинной русской гончей окрашены в темный грязно-желтый цвет. На лбу между ушей всегда есть черная полоса. Подпалины никогда не отделяются резко, а сливаются. Породистые собаки не должны иметь белых отметин, кроме загривины, которая также бывает не у всех» (Кишенский).

«Характер свирепый, привязчивый к зверю и в большинстве случаев скоросый (свирепый); но, несмотря на это, прямогонная гончая необыкновенно умна, необыкновенно привыкает к своему доезжачему, знает его одного и только ему одному послушна, но в силу необыкновенной злобы и азартности этих гончих с ними всегда надо быть осторожным, в особенности в таких местах, где нет зверя, так как в тех местах, где нет зверя, вообще звериные собаки, а русские прямогонные зверогоны в особенности перестают быть вежливыми и легко могут наброситься на скотину и в особенности на свиней, овец, и на дворных собак, вследствие чего требуют постоянно особенно осторожной и умелой езды с ними» (Губин). «Главная причина их исчезновения заключается в слишком звероватом характере; несмотря на самую строгую выдержку, нельзя ручаться, что они не тронут домашнего скота, особенно овец, которых не могут видеть равнодушно, и на охоте надо старательно обходить стада, ибо сомкнутые, эти дикари иногда срываются. Наездка их трудна: они грубы и непослушны, то и дело надо употреблять арапник» (Кишенский).

«Полаз веселый, заемистый и на скачках во все время; и только когда гончая нападает на свежий ночной след зверя, то она останавливается, разбирает его и уже к логову или вблизи зверя по красному (т.е. по лисе или по волку) идет сдержано, тихо, вдобор. Когда же помкнет по зверю, то уже ведет его во все ноги до конца и при этом всегда на верхнее чутье» (Губин). «Старинные русские гончие были полазисты и добычливы, потому что искали очень широко и быстро» (Кишенский).

«Паратость и неутомимость страшная» (Губин). «Движения ее плавны, точно рассчитаны; подняв зверя, она преследует его быстро, но без того порывистого азарта, которым отличаются некоторые русские породы; зверь, однако, неминуемо бывает сгонен — будь то матерая лиса или волк-переярок. Замучить стаю таких гончих очень трудно: после нескольких дней охоты они гонят так же парато, как и в первый день. Причина выносливости этих собак будет понятна, когда вспомним, что они выведены нашими предками, о продолжительности отъезжих полей которых сохранились лишь темные предания; достаточно сказать, что нижегородские охоты заходили в Тверскую губернию; слабая собака не выдержит и простого перехода на такое расстояние, а тогда охоты шли охотой — понятно, и собаки нужны были железные. Содержание старинных русских гончих было нетрудно: морозов они не боятся, на корм очень неприхотливы и очень прожорливы; чуму выдерживают легко» (Кишенский).

«Голос у прямогонных русских гончих страшный и преимущественно с гнусью, а у некоторых, и в особенности у выжловок, у которых вообще голос ровнее, — с заливом. С очень крупными (низкими) голосами гончие бывают более редкоскалы, а с ровными — яркоголосы. Тонкие голоса у русских прямогонных бывают только у выжловок и встречаются сравнительно реже. Главная особенность их — это необыкновенная музыкальная тонность — певучесть» (Губин). «. голосистые, с недлинным настоящим заливом. Одна из особенностей этих гончих — это их своеобразный гон по волкам «с подвывом» — термин, который теперь почти забыт; теперь вообще по красному гонят с подлаем» (Кишенский).

«Злоба и привязчивость к зверю мертвая и безграничная, а потому из них преимущественно всегда (!) выходили зверогоны в полном смысле этого слова. По зайцу гоняли неохотно и часто скалывались; узнавши же зверя, совсем переставали гонять по зайцу. По лисе гнали хорошо, но волка предпочитали всему» (Губин).

Происхождение старинной русской гончей от прежних зверовых или, вернее, ловчих собак с примесью татарской гончей и меделянки едва ли может быть оспариваемо, раз можно считать доказанным, что костромская гончая — чистокровный или почти чистокровный потомок восточных гончих, приведенных из глубины Средней Азии татарскими кочевниками. Весьма возможно, что старинные русские гончие, т.е. лошьи собаки, происшедшие от смешения ловчих собак северного типа, имели некоторое влияние на изменение типа татарской гончей, но, во всяком случае, меньше, чем влияние, в свою очередь оказанное на них последней породой. Татарско-азиатская гончая была еще более древней породой, чем зверовая собака Древней Руси, и костромская гончая никоим образом не могла произойти от старинной русской.

Старинные русские гончие, говорит Кишенский, имели весьма обширное распространение, и в начале XIX столетия большинство крупных охотников держали большие стаи этих гончих. Во многих охотах они велись совершенно изолированно, отсюда несколько подпород, более или менее отличных друг от друга. Но и примесь к ним западных гончих началась давно (т.е. в 40-х и 50-х годах), так как прежде доставать английских и польских гончих было труднее. Но так как западные гончие в чистом виде и в помесях выносливостью, паратостью и гоньбою по волкам уступали старинным русским, легко сганивавшим матерого волка, то, несмотря на их скотинничество, стаи кровных собак были еще в 50-х годах XIX века. Последний удар стаям был нанесен освобождением крестьян. Не стало лихих ездоков, и охота с такими гончими стала очень убыточна. Последних, если не кровных, то очень типичных, Кишенский видел в 1863 году. Отдельные экземпляры этих гончих встречались у мещан и крестьян Тверской губернии еще в начале 70-х годов XIX века.

В настоящее время идут работы по восстановлению прототипа породы и даже появились щенки на продажу. Но это не настоящий меделян, увы но что утрачено бесследно, восстановлению не подлежит. Не бережем свои настоящие ценности.