Порода собаки, которую едят
Основная порода собак для употребления в пищу в Корее — Нуреонги, или корейская съедобная собака, которая отличается от тех пород, которые содержатся в качестве домашних животных. Тем не менее, в 2015 году в СМИ были сообщения, что в пищу в Корее, кроме породы нуреонги, употребляются и многие другие породы собак, включая и бывших домашних питомцев. Различные породы собак также едят во многих других частях Восточной и Южной Азии, в том числе в некоторых регионах Китая и Филиппин.
Регулярно едят собачье мясо в Корее лишь небольшой процент населения, несмотря на то, что, по крайней мере, один раз в своей жизни собак пробовали до 30% южнокорейцев. В Корее существует большой музыкальный коллектив людей, которые выступают против практики употребления мяса собак. Однако у этого мяса есть и большая группа сторонников, которые выступают за сохранение традиционной культуры Кореи с ее многовековой историей.
Согласно службе новостей BBC, в 2003 году в Корее приблизительно 4000-6000 ресторанов предлагали супы, приготовленные из мяса собаки. Эти супы стоят около 10$, а блюда из мяса собаки на пару с рисом — около 25$. BBC утверждает, что в год на корейских кухнях употребляется до 8500 тонн собачьего мяса.
Собачье мясо наиболее часто употребляется в течение летних месяцев, в виде супов или рагу. Считается, что подобные супы обеспечивают хорошее здоровье, уравновешивая жизненную энергию тела.
Международное внимание
В 1988 году правительство Южной Корее призвало своих граждан во время летних олимпийских игр в Сеуле не употреблять мясо собаки, чтобы избежать огласки. Также на это время были закрыты все рестораны, где подавались наиболее популярные блюда из мяса собак, чтобы улучшить имидж страны. Тем не менее, в 1998 в обзорной статье сообщалось, что, несмотря на официальный запрет правительства в течение десяти лет, почти 20000 ресторанов продолжали готовить блюда из мяса собак.
Дискуссии на эту сложную для страны тему снова разгорелись в 2001 году во время чемпионата мира по футболу. Организаторы чемпионата под давлением группы по защите прав животных потребовали, чтобы правительство Кореи нашло возможные пути решения вопроса. Движение по защите прав животных побудило людей к бойкоту, если правительство не запретит продажу собачьего мяса в ресторанах Сеула. Однако это движение оказалось несправедливым и неуместным для большого количества корейцев и не изменило ситуацию.
Дискуссии об употреблении мяса собак в Корее
Некоторые люди в Корее, которые едят boshintang (переводится как «бодрящий суп»), полагают, что он обладает лечебными свойствами, и, в частности, повышает мужскую энергию. Мясо собак, как считается у корейцев, помогает сохранить тепловой баланс и может помочь избежать перегрева во время жары, хотя в Китае мясо собак употребляется в основном в зимние месяцы, так как китайцы считают, что оно наоборот, повышает тепло. Несмотря на это, никаких научных доказательств в поддержку подобных свойств и пользы для здоровья от употребления мяса собак, не существует.
Многие корейские буддисты считают употребление собачьего мяса преступлением. В отличие от говядины, свинины или птицы, собачье мясо не имеет легального статуса в качестве пищи в Южной Корее. Следовательно, хозяйства, которые выращивают и готовят собак различных пород, работают на полулегальном положении. Как результат, в Корее нет правил, требующих гуманного убоя собак на мясо.
Споры вокруг употребления мяса собак сосредоточены на методах забоя, которые включают использование электрического тока, удушение путем повешения и физическое забитие собаки до смерти. Иногда еще живых собак бросают в кипящую воду, чтобы удалить с них шерсть. Некоторые люди в Южной Корее считают, что мясо собак должны быть легализовано, чтобы легальные производители могли работать более гуманно и соблюдать санитарно-гигиеническим требования. Однако, опять же, многие люди считают, что подобная практика должна быть вообще запрещена законом.
В последнее время некоторые корейцы изменили свое отношение к пище из собачьего мяса и считают ее «ненужной жестокостью». Начиная с 1988 г, международные активисты по защите животных регулярно выступают против употребления мяса собак в Южной Корее. Тем не менее, корейские националисты защищают традиционные блюда корейской кухни и обвиняют активистов по защите животных в принуждении к «вестернизации». Опрос министерства сельского хозяйства Кореи в 2007 году показал, что 59% корейцев в возрасте до 30 лет не хотят есть собак. 62% людей из этой же возрастной группы заявили, что они считают собак домашними животными, а не едой. Многие молодые корейцы считают тех, кто едят собак, анахронистами.
Сострадание к животным / Animal Compassion
«До тех пор пока люди будут резать животных, они будут убивать друг друга. И, действительно, тот, кто сеет зерно убийства и боли, не может пожинать радость и любовь.» Пифагор
Pages
Friday, May 25, 2012
Собаки и кошки на мясо, Южная Корея/ IDA: South Korean dog and cat meat industry
У каждого пёсика – своя история. Мы знаем, какой конец ждет миллионы собак в Южной Корее, где этих животных подвергают пыткам и непостижимой уму агонии – до последнего вздоха. Жизнь собак проходит в мрачных грязных клетках на фермах «собачьего мяса» – подлинная преисподняя, — где животные узнают всю меру несправедливости и человеческой жестокости. Это собачий ад. Запущенные, грязные клетки — где животные сидят в ожидании своей участи, где щенят отделяют от их матерей и где всех их ждет одинаковый, полный неописуемых мучений, финал. Это настоящее средоточие горя, здесь всё пропитано страданием. Здесь день за днем, год за годом животных лишают жизни. Жестокость и варварство становятся правилом, никакого сострадания, всё планомерно и бесчеловечно.
Зима 2011 года 
На рассвете нашего первого дня в Южной Корее добровольцы из местной зоозащитной группы и я два часа едем к югу от Сеула, в небольшое фермерское сообщество, где держат около 150 собак. Моё сердце колотится, когда мы приближаемся к сараям. Повсюду грязь и горы мусора, самая дьявольская сцена из когда-либо виденных мною. Ферму охраняют несколько очень крупных собак, посаженных на цепи. Они дружелюбны и рады, когда их гладят и ласкают. Далее мы подходим к перекошенным сараям, с их мраком и вонью. Некоторые чуть освещены естественным светом, другие – в полной темноте.
Сараи забиты металлическими клетками – это напоминает Дантов ад из чьего-то детского кошмара. Вокруг стоит тошнотворная вонь – никто не убирает, собаки сидят в собственных экскрементах. В воздухе проносятся пронзительные крики, — соседи описывают подобные жуткие крики и тонкий плач, которые раздаются, когда к ферме подъезжают зловещие синие грузовики – знакомый звук мотора с приближающимися палачами исторгает у собак крики ужаса.
Что видишь прежде всего – «съедобные» крупные светло-коричневые собаки, похожие на породу мастифф. Их тут называют доса (Dosa) и используют также для собачьих боёв. Их так много, что не сосчитать. Незабываемые мордочки животных морщатся, как от боли, — видя нас, собаки издают дрожащими голосами подобие стона. 
Досы быстро растут, у них симпатичные щенки, они хорошо продаются. Некоторые собаки становятся на задние лапы, многие тянут сквозь прутья клеток передние лапы, пытаются просунуть морду между прутьями клеток. Все с отчаянием смотрят на меня – в глазах недоумение; я тихонько говорю с ними.
Еще здесь много вездесущих так называемых «желтых собак», «самых лучших на мясо», их называют Nureongi, есть помесь Jindo.
В одной из клеток к досе прижался маленький черно-белый терьер.
Есть несколько клеток, где вместе собраны маленькие собачки, «чистопородные», включая пуделя, чихуахуа, мини пинчеров.
Один из живучих местных мифов говорит о том, что только некоторые породы собак «съедобны», однако мы здесь видим собак любых пород и размеров.
Их всех убьют на мясо – включая бесчисленных собак, бывших домашними компаньонами человека – их или потеряли, или выбросили, или выкрали у хозяев. Шнауцеры, пудели, мальтийские болонки и собаки многих других пород – все они оказываются на фермах, рынках и бойнях Южной Кореи, где их будут долго истязать и убьют на мясо.
С душевной болью и угрызениями совести я покидаю клетки.
Мы видим доказательства того, что собак здесь убивают.
До прошлого лета фермер держал тут холодильник, куда складывал мясо убитых им собак. Но теперь холодильника нет. Фермер говорит, что сейчас выращивает и продает живых собак — на мясо.
Мы идем к небольшому домику, — фермер, который очень хочет с нами поговорить, приглашает на чай. Мы разыскали его через родителей одного из наших добровольцев, живущих в этом районе. Фермер рассказывает о своём «бизнесе» и о том, как трудно найти другой источник дохода. Он говорит, что начинал с фермы по разведению щенков (puppy mill), потом занялся собаками определенных пород вроде мастиффов, которых покупают для шоу; потом перешел на «мясных собак», а недавно начал выращивать и для собачьих боев. Продавать собак, говорит он, выгоднее, чем держать ферму, земли-то мало. Он хотел выращивать овощи, после посадил фруктовые деревья – но овощами много не заработать, а молодые деревья еще не плодоносят. Вот собаки – дело выгодное. За щенка он получает $100, за собаку покрупнее — $200 — $300. В свое предприятие он вложил $40.000. Чем же ему еще зарабатывать, как не собаками?
Мы предлагаем ему обдумать перестройку фермы под другие нужны, уничтожение клеток, использование сараев под склад. Пытаемся разубедить фермера в необходимости разводить других животных вместо собак. Говорим о выращивании ягод. Но фермер говорит, что разведение собак трудно бросить, это такой выгодный бизнес! Продаешь собак торговцам на грузовиках, те продают в рестораны, — отлаженная схема.
Да, фермер согласен, что наживается на мучениях собак, но не видит в этом ничего предосудительного – это ведь его бизнес! Он говорит, что его жена и дети не бывают на ферме – вид собак их расстраивает. Зато жена согласна, что «съедобные собаки» выгодны, у семьи есть средства, её дети могут ходить в колледж.
Несколько дней спустя историю этого фермера мы рассказали на встрече в Министерстве пищевой и сельскохозяйственной промышленности.
Большинство собак разводят на фермах. Однако бывает, что собак подбрасывают мясоторговцам сами хозяева, или же отлавливают напуганных бродяжек ради денег. Для всех таких собак итог одинаков — ресторан, рынок, бойня. Собаки редко доживают до возраста старше двух лет – гибнут в местной мясопромышленности.
На ферме нам попалась на глаза маленькая беленькая собачка, у которой было что-то неладное с лапкой – она держала её на весу, неловко прыгая. Собачка была пуглива, но решилась подойти к нам. При ближайшем рассмотрении оказалось, что у неё какая-то ужасная кожная инфекция. Мы спросили про собачку фермера, он сказал, что она прибилась несколько месяцев назад, бродяжка. Для фермера, торгующего собаками на мясо, это животное явно не имело интереса – слишком маленькая, «некачественный товар». Но мне сказали, что собачка всё равно рискует стать чьим-то обедом, даже при её болезненном состоянии – и я решила попытаться забрать её.
Фермер не возражал, мы взяли пёсика с собой и поместили в переносную клетку в машине. Когда мы уезжали, везде царила тишина. Даже Ангел – так мы назвали собачку, — не издала ни звука.
Корейские собачьи фермы созданы по примеру крупных специализированных хозяйств интенсивного животноводства в США (factory farms; см. например). И даже если когда-нибудь в Южной Корее начнут действовать законы, регулирующие деятельность собачьих ферм (сейчас таких законов нет), — эти фермы станут еще более пыточными, индустриализированными и масштабными. Поэтому защитники животных в Южной Корее и по всему миру работают ради того, чтобы убедить власти страны законодательно запретить торговлю мясом собак и кошек.
Собачку Ангела вылечили от кожной инфекции и спустя несколько недель отправили в Лос Анжелес, где её осмотрел ветеринар. У животного диагностировали заражение сердечным червем – была проведена операция. После полного выздоровления пёсика взяли в любящую семью в Остине, штат Техас.
В часе езды от Сеула мы случайно увидели крохотную собачью ферму. Всего 10-15 собак и множество пустых клеток. Фермера нигде видно не было. Мы остановились и сделали фотографии. Мы смотрели на этих собак. Эта картина просто жгла мне глаза.
Заброшенная, спрятанная от глаз тюрьма. Встревоженная мать и её крохотные новорожденные щенята.
Три собаки помеси чихуахуа с глазами, полными страдания и боли. Они словно умоляли спасти их из этого ада. Грязные клетки, неимоверно, тошнотворно заросшие грязью миски с ресторанными объедками, с остатками еды из школ, больниц – не еда, а помои: соленая, со специями и перцем паста, суп чили, рыбные кости и прочий подобный мусор.
В мире производства собачатины животных кормят всеми этими отбросами; они заболевают, и конечно переносят болезни на тех, кто ест собачье мясо.
Продвигаясь по этому тошнотворному аду, мы увидели зону для убийства и разделывания собак. Зловещий вращающийся цилиндр для снятия шерсти; ножи, окровавленные перчатки, приспособления для повешения, электропровода.
На фермах собак вешают, убивают током или забивают.
Представитель зоозащитной организации «Сосуществование прав животных на земле» (Coexistence of Animal Rights on Earth, CARE), рассказал: «Умерщвление собак намеренно продлевают, растягивают во времени, потому что существует поверье, будто длительные мучения улучшают вкус и «лечебные» свойства собачьего мяса. Током убивают в течение трех минут – собака бьется в конвульсиях; перед убийством животных избивают; опаляют огнем живыми, варят живьем в кипятке. «Старомодный» способ умерщвления включает в себя повешение – животное умирает в течение минут семи; во время агонии его продолжают бить».
Оглушив током, животное бросают в кипяток.
Иногда во время повешения собаке дополнительно перерезают вены, пуская кровь. Это чтобы избавиться от неприятного запаха мяса.
Покупатели на рынках часто требуют, чтобы выбранную ими собаку избивали, так чтобы вытекло побольше крови и мясо стало повкуснее.
Крупных собак вешают; маленьких варят живьем для супа — как и кошек.
Бывает, особенно в сельских областях, что покупатели приобретают живую собаку и сами убивают её – вешая или избивая.
После убийства тело собаки швыряют во вращающийся барабан (на фото верху справа), чтобы снять шерсть – он действует по принципу сушилки в стиральной машине. После чего тело опаливают.
Не проданные собаки, «остатки» — попадают в зоомагазины, на другие фермы, в рестораны. «Менее товарных» собак – подростков, или больных и старых, — с ферм по разведению чистопородных собак тоже отправляют на бойни на мясо.
Любой пёс – большой, маленький, помесь, чистокровка, — одинаково рискует стать мясом. Собаки здесь – вещи, товар.
Очевидно, что властям Южной Кореи выгодно закрывать глаза на существование сети собачьих ферм. Огромное количество животных-«остатков», «отбраковки» также поступают в качестве сырья для мясной промышленности. Бесплатное мясо – и властям не нужно беспокоиться о бездомных собаках, остается лишь получать доход.
С отчаянием, мы покинули ферму, оставив несчастных собак ждать их страшной участи.
Мы поехали, чтобы запечатлеть на пленку маленькую собачью ферму в 30 милях к востоку от Сеула. Что поражает в этой стране – ты редко видишь собак где-либо, кроме как в клетках на фермах или закованными на цепи для охраны домов в сельских местностях. По пути мы миновали крупный указатель: «У нас в меню – курятина и собачатина». Позже оказалось, что ферма, которую мы ехали снимать, поставляет собак в этот и другие рестораны в округе.
Подъехав к ферме, мы сразу увидели собак в клетках, выстроенных рядами. Обычная для здешних собак жизнь – спрятанные от глаз, ежедневно рискующие стать следующей жертвой мясников. Фермер, чья жена является фактической управительницей фермы, выглядел совершенно равнодушным к тому, что мы фотографируем собак в клетках.
Собаки, завидев нас, делали отчаянные попытки прорваться к нам через прутья клеток. Мы видели знакомые нам уже инструменты убийства – вращающийся барабан для снятия шерсти, клочья шерсти в корзинках, окровавленные перчатки.
На наш вопрос фермер ответил, что выращивает собак здесь, из щенков. Мы спросили о бизнесе: спрос высок? Фермер сказал, что всё стабильно, он доволен. Он переехал сюда 20 лет назад, вместе с женой они продают около 600 собак в год. Добавил, что крупным покупателем является католическая церковь, особенно при организации благотворительных мероприятий – представители Церкви покупают у него много собачатины. Очевидно, руководители церкви открыто и беззастенчиво демонстрируют свою страсть к собачьему мясу.
Фермер рассказал также о беспокойстве его соседей по поводу цены на землю. И добавил, что его сыну трудно найти невесту из-за способа, которым он зарабатывает на жизнь (он тоже задействован на ферме).
Мы заметили клетку, где сидели три маленькие собачки и одна чуть побольше и попросили разрешения забрать этих собак. Фермер грубо, почти злобно похватал их, одну за другой, швыряя в тачку.
Мы назвали собак Бико (помесь мини пинчера), Юно, Мими (кремового цвета помесь терьера) и Дженни. Отвезли их в приют неподалеку – там нас, несмотря на позднее время, ждали. Наутро, при свете дня мы увидели, что у Юны большой шрам – что означает, при продаже на мясо её пришлось бы продавать по дешевке, как подпорченный товар. Шрам так и не зарос шерстью, но пёсика удалось вылечить. Фермер ранее рассказал про эту собачку, что в другой клетке её покусал крупный пёс, поэтому он пересадил её к собакам поменьше.
Но во время осмотра ветеринаром выяснилось, что причина шрама в другом – скорее всего, это следы ожога при попытке сварить собаку живьем.
Юна, Дженни и Мими отправлены в Лос Анжелес, а Бико – в Лас Вегас. Все они нашли любящие семьи. Радость собак при перемене участи не поддается описанию.
