Порода собак петра 1
Государь очень любил собак, но только не охотничьих гончих, которых в то время высоко ценили увлекавшиеся псовой охотой дворяне. К этому занятию он был совершенно равнодушен, считая его пустой тратой времени. Соответственно в Петровскую эпоху при царских дворцах практически не было псарен, в отличие от времен предшествующих и последующих российских монархов. С одной стороны, Петру нравились комнатные собачки, которых он охотно ласкал. С другой стороны, он проявлял интерес к большим собакам новых пород, еще неизвестных в России. В истории сохранились два имени его любимцев: Тиран и Лизетта. (фото)
Оба они щенками появились у царя одновременно, в 1705 году. Тиран, данцигский большой булленбейсер, вырос огромным псом; собаки этой породы, весьма распространенной в то время в Западной Европе, отчасти напоминали современных бульдогов. Последние представители булленбейсеров исчезли в конце XIX века, успев дать жизнь новой породе, получившей название «боксер». По всей видимости, щенок булленбейсера был прислан царю из Голландии. Тиран сопровождал Петра I в военных походах и поездках и самозабвенно его любил. Государь нередко говорил, что «не имеет более верного друга».
Другая любимица, Лизетта, была маленьким гладкошерстным терьером. Эта порода была уже известна в России, ее представители использовались преимущественно для норной охоты на барсуков и лисиц, а также для истребления крыс. Лизетта была подарена царю А. Д. Меншиковым, который присмотрел веселого симпатичного щенка в Полоцке. Государь был признателен светлейшему князю за живой подарок и в письмах часто называл собачку Лизеттой Даниловной. Надзиратель Императорской кунсткамеры О. И. Беляев отмечал, что «Лизетта очень любила своего хозяина, увидев его, сразу прибегала, ласкалась, прыгала и увивалась вокруг него». Андрей Нартов, сын любимого токаря Петра Великого, со слов отца передает следующий эпизод: «Государь, возвратясь из Сената, видя встречающую и прыгающую около себя собачку, сел и гладил ее и притом говорил: “Когда б послушны были в добре так упрямцы, как послушна мне Лизетта, тогда не гладил бы я их дубиною. Моя собачка слушает без побой. Знать, в ней более догадки, а в тех заматерелое невежество”».
Якоб Штелин в своих рассказах о Петре Великом сообщает драматический и в то же время забавный эпизод, связанный с любимой собачкой монарха. Один из вельмож по обвинению в каком-то серьезном преступлении был посажен в крепость и приговорен к наказанию кнутом. Екатерина Алексеевна и приближенные просили о его помиловании, но Петр был неумолим. Тогда царица решила прибегнуть к хитрости. Она приказала написать от имени Лизетты короткую челобитную, в которой собака будто бы «представляла государю свою бескорыстную верность», доказывала невиновность впадшего в немилость, просила пересмотреть дело и простить несчастного. Эту бумагу засунули за ошейник так, чтобы Петр мог сразу ее заметить. Вернувшись во дворец, император начал гладить подбежавшую к нему любимицу, увидел свернутое трубочкой послание, вынул его, прочитал и сказал со смехом: «И ты, Лизетта, ко мне с челобитными подбегаешь? Я исполню твою просьбу, потому что она от тебя еще первая».
(…) Есть даже упоминания о том, что Петр якобы заказал серебряную печатку в виде собачьего носа, оттиск которой ставил на документах о помиловании.
Собачья преданность маленького терьера была вознаграждена царским подарком: Петр надел на Лизетту серебряный позолоченный ошейник с шутливой надписью: «За верность не умираю». Этот предмет до сих пор хранится в фондах Эрмитажа. В честь своей четвероногой любимицы монарх даже назвал шестнадцатипушечную шняву — военный корабль, участвовавший в морских операциях против шведов.
Тиран и Лизетта дожили до преклонного собачьего возраста и умерли в 1715 или 1716 году. Петр не пожелал навсегда расстаться со своими любимцами и приказал изготовить из умерших собак чучела, которые были переданы им на хранение в Кунсткамеру. Ныне они являются экспонатами Санкт-Петербургского Зоологического музея Российской академии наук.
Памятник Петру I в Риге на частной автостоянке при агентстве недвижимости «Teikas nami»
Лизетта — лошадь Петра Первого.
История[править | править код]
Предание, обнаруженное журналистом-обозревателем газеты «Час», историком Леонидом Федосеевым, гласит, что Пётр I выкупил эту лошадь у кузнеца, работавшего в окрестностях Риги.
В июне 1698 года Пётр Первый возвращался из Великого посольства, в ходе которого он уладил многие геополитические вопросы, достиг договорённости с рядом европейских государств, а также усовершенствовал личное мастерство кораблестроителя. Великое посольство 1696—1698 годов стало первым существенным шагом, направленным на устранение международной изоляции России; с его помощью Пётр Первый намеревался вывести Россию из периферии европейской культурно-политической арены.
Пётр Первый возвращался по старой московской дороге (современная улица Бривибас в Риге). На территории современного рижского микрорайона Тейка (в прошлом — окрестности Риги за пределами Рагульских (Раунских) ворот) Пётр Первый встретил купцов-барышников, которые вели на продажу молодую лошадь карабахской породы бурого окраса. Пётр с первого взгляда «влюбился» в лошадь, которая отличалась необыкновенной красотой, поэтому он остановил барышников и сразу без торгов предложил им обменять своего коня за их лошадь, при этом посулил вдобавок к бартеру 100 голландских червонцев[1]. Предложение о сделке было как нельзя более выгодным и соблазнительным для рижских барышников. Купцы согласились незамедлительно, акт купли-продажи-обмена был оформлен на месте.
Пётр Первый решил «не отходя от кассы» перековать новоприобретённую лошадь, которой он дал имя Лизетта (существует несколько версий происхождения имени; одна из них гласит о том, что имя было дано в честь одной из заморских «фавориток» Петра в период пребывания в Саксонии при дворе будущего союзника России во второй Северной войне польского короля Августа II Сильного). Ближайшая кузня располагалась приблизительно на расстоянии 1,5 километра от места приобретения. В кузнице Пётр отдал лошадь на перековку, после того как кузнец, выковав первую подкову, со знанием дела принялся за вторую, царь решил провести нехитрое испытание приготовленного продукта. Он взял в руку горячую ещё подкову и шутя разогнул её. Обескураженный кузнец решил не ударить в грязь лицом окончательно и подобрал «субпродукт» из более крепкого металла и изготовил подкову заново. Во второй раз российскому самодержцу уже не удалось так браво расправиться с изделием. За проделанный труд кузнец был-таки вознаграждён одним серебряным рублём. Кузнец также оказался парнем не промах и немедленно согнул его серебряный рубль, попросив вместо «порченого» качественный. Довольный царь оценил шутку и отдал кузнецу весь кошелёк, доверху набитый серебряными монетами.
Так началась карьера известной лошади будущего первого императора России. До нас дошли сведения о том, что Лизетта не слушала никого, кроме венценосного хозяина, и была сущим мучением для конюхов царя. Она даже на первых порах отказывалась принимать пищу от кого-либо другого, кроме владельца. Позже, если Пётр находился в длительном отсутствии, лошадь в знак солидарности опять-таки объявляла голодовку, которую прерывала тотчас после возвращения любимого царя.
Известно, что в сражении под Полтавой лошадь Лизетта спасла царя от смерти. В ходе битвы Пётр оказался фактически в одиночестве перед шведскими армейскими подразделениями, которые открыли прицельный огонь по всаднику. Лошадь рванула в сторону, тем самым избавив царя от опасности; только одна пуля раздробила луку седла.
Вскоре после Полтавской битвы Лизетта получила почётную отставку по возрасту.
После её смерти Пётр велел сделать чучело любимой лошади. Именно это чучело стало прототипической моделью для изображений лошадей на батальных полотнах, запечатлеваемых живописцами в поздний период. Лизетта служила Петру на протяжении всего первого десятилетия XVIII века, достойно выдержав все тяготы и испытания Северной войны. Парадоксально, но именно на ней Пётр подъехал к отвоёванному Коброншанцу в начале ноября 1709 года, (когда в городе, не ожидавшем каких-либо военных перипетий в ближайшем будущем, отмечался праздник сбора урожая, совмещённый с Умуркумурсом), с которого собственноручно произвёл три пушечных выстрела по ненавистной ему к тому моменту (подробнее о причинах такой нелюбви см. в статье Дальберг, Эрик) шведской неприступной крепости, каковой тогда являлась Рига.
Абсолютно на всех полотнах, на которых изображён Пётр-всадник, красуется Лизетта. Практически все конные статуи, которые запечатлевают образ Петра Великого, также «имеют в своей основе», без преувеличения, легендарную Лизетту (известнейший Медный всадник также не является исключением из общего правила).
К 1910 году был проведён широкомасштабный конкурс на создание конной статуи для губернской столицы, которая должна была быть поставлена в начале Александровского бульвара в честь двухсотлетия с момента присоединения Лифляндии к Российской империи. Гран-при конкурса, повлекшее за собой разрешение на ваяние памятника, завоевал немецкий скульптор Шмидт-Кассель, однако его памятник отличается некоторым пикантным несоответствием исторической действительности: вместо лошади был выполнен конь, на что указывает определённая деталь, наличествующая у памятника. Для того, чтобы исправить оплошность, времени практически не оставалось, тем более что на открытие памятника отправился на императорской яхте «Штандарт» император Николай II, и откладывать процедуру инаугурации юбилейной статуи не представлялось возможным.
Ещё один парадокс: в современной Риге вот уже более 10 лет конный памятник Петру Первому (и Лизетте) стоит на частной автостоянке при агентстве недвижимости «Teikas nami», принадлежащем предпринимателю и меценату Евгению Гомбергу — в той же местности, где летом 1698 года Пётр встретил Лизетту.
Чучела Лизетты и других животных Петра I в Зоологическом музее
Наши времена[править | править код]
На данный момент чучело лошади находится в Зоологическом музее Санкт-Петербурга.
Рассказывает таксидермист Владимир Сухарев (работник музея):
— Однажды, во время перемещения чучела Лизетты из одного зала в другой (это почти километр), я сломал ему ногу, — На неровном полу конь зацепился задней ногой и стал падать! Я вцепился в круп, держу изо всех сил, но лошадь все равно навернулась! Благо что был выходной, посетителей в музее не было, начальство отсутствовало. Кое-как я оттащил лошадь в закоулок, посмотрел, что случилось. Оказалось, внутри ноги была доска, которая надломилась от старости. Недолго думая я распорол шкуру, сделал желоб, вставил в него металлический стержень, все это заклеил. Если сейчас сделать Лизетте рентген, стержень можно увидеть.
Любимые собаки Императора
Следующая глава из книги Константина Карапетянца посвящена возникновению и развитию служебной кинологии в нашей стране.
«Судя по всему, жители России познакомились с собакой еще в каменном веке. Кости этих животных археологи находят на территории всех палеолитических стоянок, обнаруженных на территории нашего государства. Историки считают, что на всем протяжении тысячелетней истории нашего государства собаки использовались для охраны подворья, охоты, а атрибутом сельских пастухов также служил четвероногий помощник, хотя целенаправленных действий для выведения соответствующих пород, скорее всего, не предпринималось.
Доказательством этому может служить хотя бы тот факт, что, по свидетельству современников, на фресках Софийского собора в Киеве были изображены три собаки, демонстрирующие их основное предназначение в жизни русичей. Значимость собаки для нашего далекого предка можно также определить по такой записи из древнерусского свода законов: за кражу собаки полагался штраф в три гривны. А ведь на эти деньги в тот период можно было купить три коровы и тридцать овец!
Еще со времен Владимира Мономаха русские князья пристрастились к псовой охоте. Этот вид деятельности на протяжении многих веков оставался любимой забавой русских правителей и знати. Известно, что у царя Алексея Михайловича Романова, отца императора Петра Ι, было несколько сотен специальных охотничьих собак. До нас дошли сведения о том, что этот царь был страстным «собачником», интересовался дрессировкой четвероногих охотников и даже приобретал «заморские» руководства по выращиванию и воспитанию охотничьих собак.
Младший сын его явно унаследовал эту страсть своего отца. Но если том, какие собаки были у Алексея Михайловича, мы нечего не знаем, то сведения о некоторых четвероногих любимцах Петра Ι дошли до нас. В Зоологическом музее Санкт- Петербурга под вывеской «Из первых коллекций кунсткамеры» можно увидеть чучела животных, принадлежавших когда-то императору Петру Ι, среди которых есть и «останки» его собак.
Из всех, кто составлял собачью свиту Петра от забвения спаслись двое — это громадный буленбейсер по кличке Тиран и маленький гладкошерстный терьер по кличке Лизетта, хотя не вызывает сомнений, что их было значительно больше.
Тиран был с государем во многих походах и, находясь всегда безотлучно с Петром Ι, знал некоторых вельмож настолько хорошо, что при их отлучке доставлял иногда к ним от государя письма и приносил на них ответы. Вот и все, что нам известно о верной государственной службе этого замечательного пса. Можно только предполагать, в каких именно походах императора принимала участие эта внушительного вида собака.
Про меньшую из двух собак императора — Лизетту — известно гораздо больше.
Из сохранившихся документов следует, что эта собака была подарена государю императору Меньшиковым, который, будучи в Полоцке (Белоруссия) присмотрел ее для императора и отослал щеночка государю, находившемуся в это время в Воронеже. К собаке прилагалось письмо следующего содержания: «…посылаю к милости Вашей щеночка, который ныне в полтора Тирана будет, дивен собою, а паче челюстен, и зело глуп, только различие имеет с Тираном тем, что Тиран от стрельбы бегает, а тот на того, который стреляет, бросается».
За этот подарок Петр выражает свое признание Меньшикову: «За присылку собаки благодарствую, за что взаимно посылаю нечто вам своих трудов».
При переписке с Меньшиковым Петр периодически в своих письмах передает Меньшикову приветы, поклоны от себя, Екатерины и любимой собачки Лизетты.
На шее у Лизетты был темно-зеленый бархатный ошейник, которому был прикреплен вызолоченный обруч, где рукою Петра была сделана надпись: «За верность не умираю». Упомянутый ошейник и обруч сохранился, их показывают в Эрмитаже в залах Зимнего дворца Петра Ι, где, по всей видимости, и проживала Лизетта. В своих воспоминаниях современники Петра Ι и очевидцы событий свидетельствуют, что Лизетта спасла некогда от смерти одного знатного придворного царедворца, на которого прогневался Государь. Императрица и все царедворцы, не считая несчастного виноватым, всеми силами старались спасти его от неминуемого наказания, прося Государя о помиловании, Но Петр был непреклонен.
Императрица придумала необыкновенный способ просить у Государя помилования осужденному. Она приказала написать от имени Лизетты короткую челобитную, в которой сия собака представляла Государю свою бескорыстную верность и описывала некоторые обстоятельства невиновности впавшего в немилость, прося о прошении несчастного.
Челобитную положили за ошейник Лизетте, так чтобы при первом взгляде ее хорошо можно было увидеть. Государь, приметив за ошейником бумагу, вынув и прочитав ее, засмеялся и сказал: «И ты, Лизетт, с челобитными ко мне подбегаешь, я исполню твою просьбу, потому что она от тебя еще первая» и послал в крепость денщика с повелением освободить задержанного.
А еще в честь собаки Императора Лизетты были названы два шестнадцатипушечных корабля, один в Воронеже, а другой в Санкт-Петербурге.
Петр Ι, стремясь преобразовать жизнь страны наевропейский лад, не делал исключений и для своих собак, отдавая их в выучку иностранцам. Сохранился один любопытный документ среди писем Петра Апраксину. У Петра была еще одна собака Лента, и когда она ощенилась, Петр из похода в 1707 году приказывал Апраксину, чтобы он велел кому-нибудь из иностранцев, охотников до собак, выучить щенков:
«…1. Чтоб носили поноску,
2. Шапку снимать,
3. Под птицами в воду ходить,
4. Через палку скакать,
5. Чтоб умела есть просить и сидеть…».
Тем не менее, начало служебного собаководства в России не теряется в глубине веков и имеет сравнительно недолгую историю. Около двухсот лет отделяют нас от первых ростков отечественной прикладной кинологии.
Первая попытка была сделана Российским Императором Павлом I в 1797 году (право жаль, что об этом человеке наши исторические познания так скудны и противоречивы). Именно он, Павел I, своим Высочайшим рескриптом Экспедиции Государственного Хозяйства повелел закупить в Испании мериносных овец и собак особой испанской породы для охраны домашнего скота от хищников.
Вот подлинные строки из Именного Государева указа:… «Выписать из Испании особой породы собак, употребляемых там при овчарных заводах потому, что приписывают им особенную способность содержать стадо в сборе и защищать от хищных зверей, каковую породу и можно будет развести в Таврии».
К сожалению, междоусобные войны, происходившие в Испанском королевстве, не позволили осуществить царскую задумку. Однако, уже в первый год своего царствования, Александр I снаряжает морскую экспедицию в Испанию, а в 1803 году охотники за золоторунными овцами прибывают к берегам Крыма.
На российскую землю вместе с мериносами вступают специальные собаки «испанской породы» — мастины. Четвероногие «хранители стада» обладали мощной головой и острыми зубами, имели удлиненный корпус и могучую грудь, были длинноноги и длиннохвосты.
Псы отличались покладистостью характера, повышенной чуткостью, недюжинной силой и беспредельной отвагой. Именно такие собаки были необходимы крупным российским скотопромышленникам. Так, в 1803 году выбранная служебная порода (пастушьего направления) обрела новую родину. Но днем ее рождения все-таки следует считать 12 августа 1797 года (принятие царского указа), а крестным отцом прикладного собаководства — императора Павла I.
Но о развитии пастушьего собаководства мы поговорим в другой раз, а сейчас хочется продолжить рассказ об истории отечественной служебной кинологии. В первой половине девятнадцатого столетия в российских городах уже было столько собак самых разнообразных пород, что возникла острая потребность в создании кинологических обществ.
И вот, в 1872 году возникает первая Всероссийская организация собаководов — «Императорское Общество Размножения охотничьих и промысловых животных, и правильной охоты». Среди учредителей этого общества значились Его Императорское Высочество Великий князь Сергей Михайлович, князья В. А. Долгоруков, и Д. А. Оболенский, граф В. А. Шереметьев.
Однако первые шаги к объединению кинологов были сделаны московскими охотниками, организовавшими в 1862 году «Московское Общество охоты» (впоследствии «Московское Общество Охоты имени Императора Александра II»). Его покровителями стали члены царской семьи Великий князь Сергей Михайлович и княгиня Елизавета Федоровна. Устав Общества определял задачи этой общественной организации: выработка правил псовой охоты, лицензирование, разработку правил и проведение полевых испытаний и соревнований собак, подготовку охотничьих кадров. В июне 1866 года: «Высочайше утвержден значок Общества с медведем, и право носить этот значок на фуражках и пуговицах». Второе по старшинству общество «Охотники Осиновой Рощи» было зарегистрировано в С.-Петербурге июня 11 дня, 1864 года.
Родословные документы охотничьих собак этих обществ были признаны Английским Кеннел-клубом и всеми кинологическими обществами Европы, состоящими в согласии с ним (обратите внимание, в те времена никто в мире не мог ставить под сомнение честь и достоинство российских кинологов!).
26 декабря 1874 года в Московском экзерциргаузе состоялась первая в России выставка охотничьих собак и лошадей, где помимо знакомых публике борзых, гончих и подружейных были представлены «деловые» и «дамские» породы собак.
Москвичи с интересом рассматривали огромных «бернаров» и «ньюфов», восхищались кротостью и степенством пуделей и колли, с опаской и изумлением толпились возле ринга бульдогов.
Подводя итоги выставки, виднейший русский кинолог В. А. Шереметьев отмечал: «Настоящая выставка представила результаты вполне утешительные. Мы видели такие экземпляры, которыми полюбовались бы и наши предки, и в таком разнообразии, что мы получили твердое убеждение, что старинные русские охотничьи собаки не перевелись у нас и можно смело идти долее, к размножению от них потомства.Деловые собаки заняли большое место среди экспонентов выставки. Кои следует приумножать и расселить в России».
Именно это событие и положило начало профессиональной служебной отечественной кинологии».
Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен
Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.
